Николай Носов
Германский национал-социализм воспринимается сегодня скорее как нечто настолько органически чуждое мысли человечества, что словно это была некая внеземная формация, каким-то внелогичным образом вторгшаяся в центрально-европейскую цивилизацию и установившая над ней свою власть. И такая формация, с точки зрения человечества, не имеет права на существование, коль скоро она становится агрессором по отношению к другим – «исконным» политическим формациям земли (демократия или коммунизм).
Проблема однако в том, что национал-социализм как раз таки и представляет собой не внеземную, но исконнейшую в своей адекватности биосфере формацию, оттесненную на периферию «ценностями» 1789 г., которые к 20-м гг. ХХ века вкоренились в европейское сознание настолько, что предшествовавшая им формация сквозь призму этих самых «ценностей» выглядит столь забытой, что представляется не исконной, а «внеземной», поскольку 1789 г. отменяет и приводит к утрате самый механизм имматериального мiровоззрения.
Германский национал-социализм воспринимается сегодня скорее как нечто настолько органически чуждое мысли человечества, что словно это была некая внеземная формация, каким-то внелогичным образом вторгшаяся в центрально-европейскую цивилизацию и установившая над ней свою власть. И такая формация, с точки зрения человечества, не имеет права на существование, коль скоро она становится агрессором по отношению к другим – «исконным» политическим формациям земли (демократия или коммунизм).
Проблема однако в том, что национал-социализм как раз таки и представляет собой не внеземную, но исконнейшую в своей адекватности биосфере формацию, оттесненную на периферию «ценностями» 1789 г., которые к 20-м гг. ХХ века вкоренились в европейское сознание настолько, что предшествовавшая им формация сквозь призму этих самых «ценностей» выглядит столь забытой, что представляется не исконной, а «внеземной», поскольку 1789 г. отменяет и приводит к утрате самый механизм имматериального мiровоззрения.
